Поскольку никаких коренных поворотов и коренных переломов в войне сегодня нет и не предвидится, можно взять стебелек молодого бамбука, да и покурить.
Ибо сказано:
"Время убивать, и время врачевать"(Екклеcиаст 3:3).
Так я поврачую.
Сделал краткий анализ трансформация доктринальных взглядов и стратегического мышления российской военной школы в 2014–2025 годах.
Итак, анализ эволюции ключевых концептов (2014–2025 гг.)
Трансформация стратегического мышления российской военной школы в этот период не была линейной. Она проходила через три отчетливых этапа — от реактивного заимствования у НАТО (было, было, чего уж там) до практического переосмысления и адаптации под свои нужды.
. 2014–2016: реакция и осмысление
Стартовый этап связан с украинским кризисом и возвращением Крыма. Для российской военной школы это стало «моментом истины»: внезапно выяснилось, что противник готов играть не по правилам. МО и ГШ РФ напоролись на жупел гибридной войны Запада против России — букет цветных революций (привет, Болотная!), государственные перевороты, санкционное давление на РФ, и русофобские медийные кампании в глобальном и локальных измерениях. Реакция Москвы носила во многом оборонительный характер: ключевые военные деятели рассматривали гибридность как внешнюю угрозу, требующую защиты, а не как собственный инструмент. В дискурсе преобладали слова «угроза», «переворот», «дестабилизация». Да оно и сейчас лезет время от времени с самых высоких трибун.
. 2017–2021: разработка собственных концепций
Второй этап — поворот к проактивности. Появляются и закрепляются термины «интегрированные конфликты», «ментальная война» (Ильницкий, жив, курилка!) Это уже не просто реакция на западные разработки, а попытка выстроить собственный концептуальный аппарат. Логика проста: если гибридная война неизбежна, значит, нужно научиться вести её самим — максимально комплексно, вводя в бой военные, экономические, кибернетические и информационные ресурсы. Частотность употребления новых терминов и понятий (в хорошем смысле) в спичах и в текстах начальника Генштаба Герасимова и других полководцев ВС РФ резко возрастает. Гибридность превращается из «чуждого ярлыка» в описание российской стратегии многомерного противоборства.
. 2022–2025: проверка практикой
Третий этап связан с неудачным дебютом (в шахматном смысле) ВС РФ в ходе СВО РФ на У. Теоретические конструкции пришлось экстренно проверять в условиях полномасштабной войны. «Туманные» идеи были быстро отсеяны — остались только те, что реально работали на поле боя. Появился новый прагматизм: меньше академической риторики, осыпалась шелуха "нефритовых БТГ и выброса дивизий на парашютах", Как с белых яблонь дым исчезли танковые полки прорыва и средства завоевания господства в воздухе. Понадобилось много-много саперных лопат, 300 тысяч пожарно-мобилизованных резервистов и к ним много (очень много) парамилитарки/иррегулярки.
А уж к ним прилагались поиск и выработка новых конкретных решений — борьба с беспилотниками, полная реанимация дедовской тактики штурмовых действий в городах, противодействие западным средствам радиоэлектронной борьбы, артиллерии и РСЗО невиданной дальнобойности, мощности и точности, и распыление танковых и артиллерийских соединений. Если раньше акцент делался на концептах, то теперь центр тяжести переместился на тактику и организацию бесперебойной работы водоносов и вестовых с бачками горячей пищи на цепочке "полевая кухня-передовая".
(последует)
