Заехал к своему другу Патрику Ланкастеру – военному корреспонденту. Патрик пропах виски и керосином – он умеет удивлять, в этот раз для гостей он устроил fire-шоу. Пожалуй, это самый безбашенный российский журналист, crazy по-американски. В моей книге «Смерть в июле и всегда в Донецке» я написал о Патрике:
«…Из «правильных» иностранцев мне достаточно общения с моим донбасским другом – необыкновенным Патриком Ланкастером, с которым я познакомился ещё в Степанакерте. Хотя Патрика и иностранцем уже не назовёшь. Бывший американский морпех, захотевший стать журналистом, он приехал на Донбасс в 2014 году и познакомился с девушкой Надьей из Донецка. Здесь он женился, у них родилось двое сыновей, он получил гражданство. Пьёт Патрик как русский, также азартно играет в покер и на бирже биткоинов. «Ты точно американец?» – в шутку сомневался я. Американца в Патрике выдавал только дикий акцент.
«О, это был fucking pizdec!» – восклицает он, когда рассказывает, в какой очередной пиздорез попал. Снимает Патрик как сумасшедший русский, очень отчаянно. Его репортаж с обстрела Донецкого завода горноспасательной аппаратуры в июне 2022 года считаю вершиной гонзо-журналистики. Патрик пробрался туда непосредственно во время методичных и монотонных ударов украинской артиллерии.
Снаряды раскрываются над головой, свистят и хлопают, перебит газопровод – шипит, обещая скоро взорваться, газ, работники завода поют «Катюшу» в подвальном бомбоубежище, раненый житель из дачного посёлка поблизости матерится и делает последние распоряжения, в то время как под бомбёжкой его, лежащего на носилках, суетливо грузят в скорую помощь – всё это снял Патрик, прокомментировав с диким американским акцентом весь этот fucking pizdec.
С Патриком мы встретились в Донецке когда только всё начиналось, и местом встречи стал ресторан другой гостиницы, Ramada, что в конце бульвара Шевченко у Кальмиуса. До этого момента последний раз мы виделись год назад в Ереване, на митингах против Пашиняна. В ресторане собрался круг журналистов, которые поселились в Рамоде. Про тот ресторан ничего не могу рассказать, с того раза больше туда не заходил, уже и не помню, что там вкушали. Но зато мне нетрудно помнить, что пили рядом в «Юзовской пивоварне» – это другой ресторан, пивной, он расположен на этой же стороне бульвара Шевченко, только в самом его начале, наверху. Там мы как сидели, так и просто заезжали, беря пиво на разлив. Пиво у пивоварни, названной в честь основателя Донецка, тоже нашего иностранца, Джона Батьковича Юза, вкусное и разных видов, у ресторана просторнейший, как баскетбольное поле, зал со столиками-ячейками, расположенными мануфактурными рядами.
Но опять же, во время столетней войны за Авдеевку, когда неонацистов не могли отогнать от города, эти ряды пустовали даже в выходные. Когда-то, в своё время, основатель Донецка производил лафеты для английских пушек. Разве мог англичанин Джон Джеймс Юз предполагать, что спустя 150 лет английские пушки будут обстреливать Донецк?
Русский же американец Патрик Джон Ланкастер к осени, когда неонацисты получили дальнобойное западное оружие и бомбардировки города стали интенсивными, вывез свою семью в Ростов. В Донецке он бывал уже наездами, часто размениваясь на Луганск. После присоединения ДНР к России МО закручивало гайки, и ему как пусть и бывшему, но иностранцу, стало труднее работать. Хотя Патрик – один из первых журналистов, который снял как работает «Солнцепёк» под управлением расчёта регулярной армии России. У Патрика неординарная способность проникать и появляться там, откуда развернут и куда не попадёт другой российский журналист, как бы он, в отличие от Патрика, хорошо ни разговаривал по-русски.
– Как результат сьегодьня?
– Что? Какой результат?
– Да, как результат?
– Нормально всё, всех взбодрили.
Патрик оказался единственным журналистом, сумевшем получить комментарий от Пригожина, когда тот остановил свой марш справедливости на несправедливую Москву и на своём бронированном автомобиле вместе со своими верными вагнеровцами покидал разблокированный штаб Южного военного округа в Ростове…»
