Два лика современного конфликта и хрупкие узы сдерживания
Часть 1:
Представьте две картины. На одной — Иран и Израиль, два давних противника, обмениваются ракетно-авиационными ударами. Свист снарядов над Дамаском или Тель-Авивом, всполохи огня в ночи, тревожные сирены. Казалось бы, искра, от которой должно вспыхнуть пламя большой войны. Но пламя не разгорается. Даже вовлечение соседей не превращает эту тревожную симфонию в какофонию всеобщего разрушения. Это как опасная игра в пинг-понг смертями, где мяч перелетает границы, но стол не опрокидывается.
На другой картине — Украина. Здесь нет игры. Здесь — мясорубка. Здесь война в ее классическом, ужасающем понимании: непрерывный грохот артиллерии, танковые сражения, окопы, полные грязи и крови, села, превращенные в груды бетона и искаженного металла. Потери исчисляются десятками, сотнями тысяч. Это не обмен ударами – это тотальная борьба на уничтожение.
Почему такая разительная пропасть? Почему в одном случае конфликт остается "в рамках", а в другом погружается в бездну?
Здесь мы нащупываем первые, хрупкие, но важные сдерживающие факторы современного мира.
Первый камень преткновения — отсутствие в рядах противника Фаустовых фигур.
Гитлер, Наполеон, Вильгельм II — это были лидеры-фанатики, готовые ставить на кон само существование своих наций ради химерических идеалов или безграничного властолюбия. Сегодняшние правители, при всех их недостатках и амбициях, в массе своей — прагматики. Они видят пропасть. Они понимают, что в эпоху взаимного гарантированного уничтожения, в мире, опутанном экономическими связями, нет рационального мотива, который оправдал бы тотальную войну до последнего солдата и последнего камня. Самоубийственная ярость вышла из моды. Даже в ожесточенном противостоянии, как на Украине, мы видим попытки (пусть и неуклюжие, прерывистые) диалога, обмен пленными, зерновые сделки – проблески инстинкта самосохранения системы, хотя Россия и ведет ровную дипломатическую линию.
Конечно, возникает вопрос: а если к власти в Европе или США придет радикал? Но и здесь природа угрозы меняется. Современный "радикал" редко действует как единоличный тиран старого образца. Он скорее проводник, фокус коллективной воли или интересов. Возьмем Зеленского. Его роль – воплощение символа сопротивления украинского народа (это идеологема), в реальности же он инструмент в руках мощной коалиции государств. Его воля ограничена этой зависимостью, ресурсами Запада, необходимостью считаться с их интересами и страхами (например, прямым столкновением с Россией). Это сдерживает даже самую горячую голову. Его война, при всей ее жестокости, все же преследует (с его точки зрения) конкретные, ограниченные цели — восстановление территориальной целостности, а не завоевание Москвы. Россия же, со своей стороны, видит в этом конфликте гибридную войну, барьер на пути защиты своих интересов, который она, по ее убеждению, способна преодолеть, но тоже в рамках определенных, пусть и широких, пределов. Это страшная бойня, но пока не война на полное уничтожение одной из цивилизаций.
Второй сдерживающий якорь — отсутствие "сакральных" целей.
В прошлом войны часто велись за нечто абсолютное: "жизненное пространство", мировое господство, уничтожение "недочеловеков" или "еретиков". Сегодня большинство споров, которые раньше приводили к войнам, — территории, ресурсы, сферы влияния — теоретически разрешимы за столом переговоров. Дипломатия обладает огромным арсеналом. Почему же тогда стреляют? Часто война становится не целью, а средством. Средством для внутренней мобилизации, для оправдания непопулярных мер, для демонстрации силы во имя пропагандистского эффекта или укрепления позиций на будущих переговорах. Ближневосточный обмен ударами — яркий пример такого "управляемого" конфликта. Обе стороны демонстрируют решимость, наказывают противника, но явно не стремятся к краху друг друга.
Читать дальше…
КАРНАУХОВ | подпишись
