Если можно в трёх словах передать произошедшее 413 лет назад, осенью 1612 года, в Москве, то эти слова будут: «поляки, Кремль, людоедство».
А произошло вот что.
Подошедшее к Москве русское ополчение освободило от польских интервентов практически всю Москву. Поляки и их приспешники укрылись на территории Кремля и Китай-города. Они оказались в блокаде, и очень скоро среди них начался голод. Несмотря на то, что периодически к полякам кто-то пробивался, продовольствия в сколько-нибудь значимом количестве доставлено не было.
Вот тут и началось то, что, по сути, стало означать восстановление и усиление России и начало ослабления и гибели Речи Посполитой. Поляки, Кремль и людоедство.
«Обратимся к очевидцу этих событий, польскому полковнику Будило, или, как его именовали в России, Будзило. Вот как описывает этот польский шляхтич каннибализм и степень деградации своих соотечественников:«Ни в каких летописях, ни в каких историях нет известий, чтобы кто-либо, сидящий в осаде, терпел такой голод, потому что когда настал этот голод и когда не стало трав, корней, мышей, собак, кошек, падали, то осаждённые стали есть пленных, съели умершие тела, вырывая их из земли: пехота сама себя съела и ела других, ловя людей.Пехотный порутчик Трусковский съел двоих своих сыновей; один гайдук тоже съел своего сына, другой съел свою мать; один товарищ съел своего слугу; словом, отец сына, сын отца не щадил; господин не был уверен в слуге, слуга в господине; кто кого мог, кто был здоровее другого, тот того и ел.Об умершем родственнике или товарище, если кто другой съедал таковаго, судились, как о наследстве, и доказывали, что его съесть следовало ближайшему родственнику, а не кому другому.
Такое судное дело случилось в взводе Леницкаго, у которого гайдуки съели умершего гайдука их взвода. Родственник покойника – гайдук из другого десятка жаловался на это перед ротмистром и доказывал, что он имел больше прав съесть его, как родственник; а те возражали, что они имели на это ближайшее право, потому что он был с ними в одном ряду, строю и десятке.
Ротмистр… не знал, какой сделать приговор, и, опасаясь, как бы недовольная сторона не съела самого судью, бежавшего с судейского места.Во время этого страшного голода появились разные болезни и такие страшные случаи смерти, что нельзя было смотреть без плачу и ужасу на умирающего человека…
Многие добровольно шли на смерть и сдавались неприятелю: счастье, если кто попадётся доброму врагу, — он сохранял ему жизнь; но больше было таких несчастных, которые попадали на таких мучителей, что прежде нежели сдававшийся спускался со стены, был рассекаем на части».
Лакомой добычей для обезумевших поляков становились… прохожие. Передвигаться по Кремлю и Китай-городу было смертельно опасно.
«Немцы всех кошек и собак поели, мёд с зельем и травою ели... Первого октября пехота и немцы стали людей резать и есть. Съели всех пленников в тюрьме. Одного москвича поймали у Никольских ворот, забили и тут же съели... Два пехотинца ворвались в дом князя Ф. Мстиславского и стали искать еду. Князь попробовал их выгнать, но они ударили его по голове кирпичом.Мстиславский пожаловался пану Струсу, командиру гарнизона поляков. Тот приказал казнить виновных. Повешенных тут же сняли с виселицы и, разрезав на куски, съели…».
Отказываясь сдаваться, надеясь на помощь польского короля Сигизмунда, поляки запасали… человеческое мясо. Солили его в огромных чанах. Авраамий Палицын пишет, что после вступления в Кремль казаки Трубецкого «обретоша много тщанов и наполов плоти человеческия солены и под стропами много трупу человеческого».
«Я многих видел таких, — рассказывает участник осады пан Будзило, — которые грызли землю под собой, свои руки, ноги, тело. А хуже всего, что они хотели умереть и не могли. Они камни и кирпичи кусали, прося Господа Бога, чтобы они сделались хлебом, но откусить не могли».
ПРОДОЛЖЕНИЕ
