Многие пишут и говорят на смерть Вани Зуева положенные слова — всегда был бесстрашен, стоек, храбр... Это несколько обесценивает реальный путь человека.
Впервые на фронт Ивана отправили ко мне в обучение весной 2022го. Тогда уже взяли Волноваху, линия БД стояла под Донецком, но шаталась словно пьяная по Мариуполю и его пригородам. Прибывающих коллег начинали запугивать перспективами в разговорах и переписке заранее, поэтому некоторые приезжали уже в состоянии крепкого невроза. Нас это изрядно веселило.
Вот в таком состоянии начал и Зуев. Ему сказали напрягаться от звука каждого далекого артиллерийского выхода — он напрягался. Научили чуть что падать на землю и прятаться — он честно пытался. Я настолько замучался с этой гиперчувствительностью к военной жизни, что под конец его недельной командировки, между нами случилась следующая сцена:
Сартана(город-спутник Мариуполя), у храма военные корреспонденты и несколько бойцов выгружают из машины коробки с гуманитарной помощью. Метрах в ста разрываются две минометные мины 120мм.
— Ой, а это что?
— Да это от нас, Вань, выхода такие. А ты подвал храма вообще изнутри видел? Сходи вот сейчас поснимай как люди там живут.
Когда Зуев вернулся в Москву, то столкнулся с другой бедой: столица живёт в своем ритме и не оказывает должного внимания журналисту, семь дней превозмогавшему тяготы и лишения. Было непонятное и с начальством, Ваня запил, я спокойно поставил на нем крест и посоветовал сидеть в уютном офисе...
... А вот дальше происходит нечто каноническое в жанре "становление героя". Зуев какое-то время страдает в Москве, затем переводится из редакции, где его не понимают и не дают писать про армию, к нам, пакует в рюкзак свой свой мягкий характер, прячет в бороде свою неловкую улыбку, пакует в чехол от фотоаппарата свои страхи и приезжает в Донецк. Надолго.
Нет, сперва он просто рулит корпунктом как эффективный администратор. Нет, он не становится в хорошем смысле отморозком или адреналиновым наркоманом. Война скорее угнетает его чуткий, тяжеловесный, чуть медвежий нрав. Но Ваня стоически принимает мир таким какой он есть и погружает себя в эту абсолютно неорганичную ему жизнь на 2,5 года.
Когда погиб коллега и один из ближайших ему друзей — Ростик Журавлев, казалось всё, вот он рубеж, вернётся. К тому активно сподвигали родственники и девушка. Я видел на похоронах как происходит эта внутренняя борьба. Но нет, Иван горько повздыхал, махнул рукой и смиренно занял место павшего на том же Запорожском направлении.
Вот в этом крылось настоящее мужество Зуева. Он совершил над собой гигантский труд, вместо того, чтобы спокойно отсидеться. Хотя все возможности были. За время проведенное в Донецке и на Запорожье он заматерел, пообтерся, побывал в передрягах, стал своим для множества коллег и боевых подразделений. Часто тратил свои деньги на необходимое фронту. Он был скромен, не любил афишировать своих дел и потому человек со стороны не представляет сколько важного успел сделать Иван помимо непосредственно журналистской деятельности.
В вечность ушел не просто верный товарищ и крепкий профессионал своего дела, но большой пример упорства, принятия, верности убеждениям. Иван Зуев повидал в жизни всякого, но не растерял доброты и до последнего дня улыбался людям немного грустным, словно просящим за что-то прощения взглядом.
В добрый путь.
Глеб Эрвье.
