Оперативное совещание Совбеза РФ со стратегическими последствиями
В продолжение предыдущей темы.
Что мы увидели вчера на совещании Совбеза и как это всё понимать. Глава Минобороны Белоусов заявил, что США в октябре провели учение с отработкой превентивного ракетно-ядерного удара по России, что программа США «Золотой купол» предусматривает как перехват, так и достартовое поражение ракет России и Китая, а главное - он считает целесообразным немедленно начать подготовку к проведению полномасштабных ядерных испытаний.
Начальник Генштаба ВС РФ Герасимов уточнил, что США нацелены на подготовку и проведение ядерных испытаний. Глава СВР Нарышкин подчеркнул, что США уклонились от предметной реакции на запрос России по заявлениям Вашингтона о ядерных испытаниях. Шойгу выразил общие сомнения насчет дальнейших шагов по испытаниям ядерного оружия Америкой. Ну, а директор ФСБ Бортников попросил Путина дать спецслужбе время, чтобы разобраться в ситуации с намерениями США провести ядерные испытания.
Одним словом, представительно получилось. Рассмотрим послойно, что это было, зачем и какова скрытая логика происходящего.
Сигналы Белоусова и других силовых фигур — это синхронизированный политико-информационный акт, направленный не на внутреннюю аудиторию, а на международное экспертное и военное сообщество.
Он приурочен к нескольким совпавшим процессам. Курс Трампа на ревизию стратегических ограничений, прежде всего, на фактический выход США из режима контроля за соблюдением ДВЗЯИ (или из самого Договора). Фактически, США объявляют о намерении получить свободу рук в условиях новой гонки технологий.
Одновременно идет возрождение проектов стратегической ПРО и превентивного удара - новая МБР LGM-35 Sentinel (до 13 тыс. км), стратегический бомбардировщик B-21 Raider, гиперзвуковая крылатая ракета AGM-183A ARRW и т.д.
Выступление Белоусова и последовавшие заявления Герасимова, Шойгу, Нарышкина и Бортникова — этапы одной и той же риторической конструкции. Белоусов задаёт «технический фон» — конкретные параметры угрозы и технологические аспекты. Герасимов легитимирует это как военно-оперативную необходимость («мы обязаны быть готовы»). Нарышкин и Шойгу добавляют элемент разведывательной неопределённости — «мы не уверены, но признаки есть». Бортников добавляет «надо разобраться», что создает пространство для манёвра Путина при принятии решений.
Москва демонстративно возвращает себе право на реальное испытание ядерного оружия, как инструмент давления, прежде всего, дипломатического. Москва фактически заявляет: если США возвращаются к эпохе испытаний, мы тоже можем. Это не означает, что Россия хочет провести подземный взрыв, но она хочет, чтобы все знали, что может.
И это как раз то, что можно считать эскалацией уже с нашей стороны. Трамп ни разу не говорил о том, что будет проводить полномасштабное ядерное испытание. А мы – сказали. После провала попыток «договорного» влияния на Запад, Россия усиливает высокорисковые сигналы, чтобы вынудить Вашингтон к новому формату диалога о «красных линиях».
Попутно, что немаловажно, Москва показывает Пекину, что в триаде США-КНР-РФ именно Россия будет первой, кто принципиально ответит на попытку США разрушить архитектуру стратегической стабильности. Это укрепляет позиции России в китайской системе стратегического балансирования.
Сейчас завершается эпоха «ядерного табу» 1990–2020-х. Российская сторона фактически объявила о переходе от сдерживания без испытаний к сдерживанию с готовностью возобновить испытания.
В результате, мы вообще оказываемся в новой системе, когда сдерживающих договоров, напомню, нет, с фрагментарными коалициями (США–AUKUS vs. РФ–КНР–КНДР–Иран), с размытием границ (рост числа носителей двойного назначения, размывание порога между стратегическими и тактическими системами, появлением новых образцов оружия, вроде «Буревестника»).
Посмотрим, что нам на это ответят.
